О. Ровный – п. Тадебеяха, 8 – 15 августа.
Простояли на Ровном почти двое суток в «чудесную» погоду на залитом
водой травянистом плато, практически не выходя из палатки. Утром 5 августа
дождь начал стихать, ветер – тоже. К полудню осталась легкая морось, а ветер
практически выключили. Идти можно, но ждем прилива. Уровень колебаний
воды здесь совсем небольшой, полметра, не больше, но поскольку пролив мелкий,
осушки вдоль берегов метров по 200-300. 14-30, выходим с 1-балльным западным
ветром, который через 2 часа после выхода меняется через штиль на ю-ю-з 2
балла, как раз то, что нужно. Мы в это время проходим около ближнего к нам из
Проклятых островов. Идти нам километров 80 по прямой, а там, по ситуации, будем
брать севернее, к Гыданскому проливу и о. Шокальского, описывая пологую дугу.
Ю-ю-з начал разгоняться, и через еще два часа мы имели уже устойчивые 3-4 балла, и волну около 1 метра. Расстояние до явайского берега было уже невелико, километров 35, и если ветер далее будет усиливаться, мы только быстрее дойдем. В общем-то, как раз случилась та ситуация, что в отсутствие прогноза мы идем на пересечение не больше чем 80-100 км, а в случае серьезного усиления ветра на середине дистанции время подхода к берегу не превышает 3-4 часа. Берега здесь пологие в смысле глубин, с песчаными отмелями, т.е. высадиться в случае необходимости на легком катамаране можно почти в любом месте.
Дальше ветер только усиливался, а видимость ухудшалась. Явайским берегом прошел сухогруз, скорее всего он шел в п. Гыда (не путать с сокращенным названием Гыданского полуострова). Иван, глядя на сухогруз на фоне начинающегося развлечения морской стихии, высказал предположение: «Не нравится мне это. Дали ему штормовое, он теперь в укрытие торопится». Я: «Может, и дали. Но мелковато тут и далеко от транспортных трасс, и незачем укрываться так глубоко в заливе. На поселок он идет». Думаю сейчас, что правы были оба. И штормовое предупреждение было, и шел сухогруз в п. Гыда. Но шторм здесь не быстро налетает, гроза в этих широтах – крайне редкое явление. Т.е. грозовой шквал нам не грозит. Ну а значит – предстоит идти себе по ситуации, и приближаться к берегу по возможности быстрее. Пока 3-5 баллов – несем полную парусность. Иван впервые на «Негордом» в открытом море в таких условиях, берегов не видно. Возможности корабля ему неизвестны. «Давай-ка, бери румпель, шеф, тебе виднее, насколько крепка твоя посудина». Беру. «Достаточно крепка, чтобы еще несколько часов не переживать. Даже рифиться рано, быстрее дойдем, ветер попутный».
В 15 км от явайского берега волна, естественно, была побольше. Зарифили грот, оставив стаксель, и начали уваливаться к северу, хотелось дойти до Оленьего пролива, и зайти в него как в укрытие. Тем не менее, в открытом море было неуютно, поскольку ветер постепенно дошел до 5-6 баллов. Мы шли уже в 3-4 км от берега, волны здесь было существенно меньше, и держали на мыс Северная Корга, которого видно не было, поскольку видимость ухудшилась до 1-2 км. В общем, пора было подумать о высадке. СевКорга - довольно сильно выступает в море, если мы за нее пройдем, то или встанем за ней как за укрытием, или пойдем уже дальше на север. Ход хороший, волна у берега 0,7-0,8 метра. Берег рядом, иногда мы его видим в просветах мороси. Тепло довольно-таки, поэтому идти пока можно. Иван идет в рубку отдыхать, я сижу на руле. Вот и низкий берег СевКорги с небольшой вышкой, обозначенной на карте, как маяк. На маяк не похоже, но важнее сейчас пройти эту косу. Иду вроде бы мористее на 500-700 метров, скорость 15-17 км/час, ветер – 5-6 баллов, галфинд, слегка отжимной. Внезапно метрах в 300 прямо по курсу вижу полосу пены, идущую перпендикулярно береговой линии и различаю буруны. В условиях плохой видимости кажется, что полоса эта уходит в море на километры. В море совсем не хочется, а это – просто песчаный бар около мыса. За баром - как обычно, будет углубление. Значит, попробуем через него перемахнуть. Добываю Ивана из рубки, и пролетаю через бар. Так и есть, глубина около метра, волны уже нет, но к берегу все равно подойти не удается – мелко у берега. Пройдя по мелям вдоль кромки километра полтора, мы все-таки утыкаемся в очередную мель метрах в 500 от берега. Еще в 500 метрах от нас мористее грохочут волны, разбиваясь о бар. Застряли, одним словом. Значит, стоять на мели. В море, наверное, сможем уйти, но уже не хотим. Вылезаем из катамарана за борт, протаскиваем его как можно ближе к берегу (остается метров 300-400), волны нет, глубина сантиметров 10, груженый катамаран, кажется, уже никакой силой не сдвинуть. Ветер усиливается, он по-прежнему отжимной. Начинается настоящий дождь. Мы забираемся в рубку, ставим навигатор на «якорную тревогу», затепливаем газовую лампу и спим. Время около 3 часов ночи. Все перипетии подхода к берегу – на схеме с треком.
Около 7 утра следующего дня (9 августа) навигатор сообщает нам, что мы вполне себе движемся, километров так 5 в час. Выходим из рубки под дождем, пробуем завести коротконогий мотор, ломаем в результате винт, ударяясь на волне о дно. В результате проводим снова катамаран к берегу, насколько можем, снова лезем в рубку. И так несколько раз. С приливами-отливами непонятно тут, вроде бы высокая вода должна была быть еще в 2 ночи, а был то ли отлив, то ли сгон ветровой. Сейчас вода прибывает, поэтому с каждым разом ближе к берегу подходим. Ветер уже 6-7 баллов, и ушел к западу, т.е. стал совсем отжимным. Тем не менее, около 5 утра мы на твердой земле. В море – совсем весело, волна от вчерашнего южака еще бьется о бар, пену и брызги подхватывает сегодняшний запад, все это обильно поливает сильным дождем, зрелище феерическое – все море и небо заполнено летящей в разных направлениях водой. Фотографировать бесполезно, естественно.
…Низкий песчаный заваленный бревнами, насколько глаз хватает, берег, ровная зеленовато-бурая тундра с теми же бревнами на несколько километров вглубь. Одним словом, задница. «Для полноты счастья нам здесь только белого медведя не хватает», - говорю. «Блин, шеф, помалкивай лучше, накаркаешь», - это добрый, и как у них, штурманов и старпомов, водится, пушистый Иван отзывается.
Весь этот день, весь следующий и половину послезавтрашнего – все одно и то же, ветер 7-8 баллов, палатка готова к полету, но не взлетает, заваленная бревнами и засыпанная по периметру мокрым (!) песком. Не мы засыпали, мы только бревнами юбку придавили. Песок, это уже ветер постарался.
Иногда – гуляем, поскольку дождь все-таки временами выключали. Даже пару раз солнце появлялось в просветах. Сходили к вышке, оказавшейся подставкой для радиолокационного отражателя. На ней – гнездо орлана-белохвоста, больше – некому здесь такие стволы на вышку затащить. Старое гнездо, не этого года.
Больше нечего об этом месте рассказать, поскольку никому сюда не надо попадать… в том числе и вам, уважаемый читатель. Если нам доведется еще раз побывать в этих краях, мы тоже постараемся обойти это место стороной…
…Утром 11 августа тучи начали расходиться, заметно похолодало, ветер к этому времени зашел к северу и получился с-з 4-5 баллов, т.е. 100-процентно встречный. Волна от вчерашнего и позавчерашнего шторма почти улеглась, и нужно идти дальше, к о. Шокальского. Лихо продвинувшись от Носка до Оленьего пролива, и почти наверстав упущенное под Дудинкой время, мы теперь снова отставали от намеченного графика движения суток на 4-5.
В 14-30 – выход. Время уже поджимает, топливо пока вроде есть, поэтому, дождались прилива (или нагона) мы выходим и, помогая парусу мотором, движемся галсами на север, в Гыданский пролив. Мелководный он по картам, но вроде есть проход почти под самым Шокальским. Огибать остров – безумие, дует вполне конкретно, это – идти лишние километров 80-90, и на волне, а в проливе нам, ничто страшнее, чем снова постоять в мелях, не угрожает.
Мели тянутся вдоль явайских берегов, основной бар расположен на расстоянии 1-2 км от берега почти по всему периметру. В море – волна, хотя частично и ослабленная Шокальским. Поэтому, лавируя между проходами в мелях с полуопущенным швертом, движемся. В один момент несколько увлеклись и подошли близковато, ударились на волне о песок пером руля, и тут коробка все-таки не выдержала. К берегу опять не подойти, поэтому, встав, как совсем недавно, на мели, ремонтируем коробку, заводим временное усиление на разваленное от удара отверстие. Заняло около полутора часов. В море и на небе за это время ничего не поменялось. Перед Гыданским проливом обнаружил себя морж, вынырнул несколько раз метрах в 50-70 от катамарана, ближе не подошел, и отстал скоро. Я сказал Ивану об этом. Иван покрутил головой по сторонам. Морж ему не попался в объективы. Я: «Да вон он вынырнул!». Иван – смотрит туда. Морж нырнул, не захотел, видно, чтобы Иван его увидел. И так несколько раз. Иван, объявив моржа галлюцинацией шефа, некоторое время смотрел на меня с сомнением и укоризною.
…Пролив Гыданский – широкий, километров 7-10, поэтому заходим повыше к Шокальскому под парусом и мотором, и наконец, получаем возможность идти в полный бейдевинд под одними только парусами, даже с полуопущенным швертом. Ну и – идем вдоль южного берега острова, иногда проходя по мелям, поднимая время от времени совсем шверт и частично - руль. Глубина – 40 см, 60 см, 50 см, опять 40 см и так постоянно. Волны нет, полно чаек, сидящих на песчаных островках - отмелях, на берегу или в прибое промышляющих, гуси, гагары снуют в небе или качаются на волнах. Вода сейчас – снова низкая, но идем, огибая мели без приключений, время от времени меняя курс и все время контролируя глубину веслом. Вот уже – бар на выходе, о него разбивается волны уже Обской губы. Пройдена самая северная точка маршрута. Прыгаем за борт и проводим «Негордый» метров 50 по последней мели перед баром, и через прибой выходим в море. Все в порядке, дальше – поворот к югу, и ветер уже – бакштаг. Шокальский скоро перестанет нас прикрывать, и выбрасываться нам предстоит на крупной волне на подветренный берег. По карте есть неподалеку несколько речек, удобное для выброски место должно найтись. Короче, будет жестко – встанем, решаем мы.
Так и вышло. Пройдя к югу километров 10, мы получили ожидаемую 1,5-2-метровую волну, и ход километров 15-17 в час под полными парусами. Дальше – идем километрах в 2-3 от берега, выглядывая подходящую бухту. Еще через час – находим, как раз устье реки, бар, на нем – волна колотит, за ним залив неглубокий. Вышли на исходную позицию в километре от берега, привелись, постояли минут 5 в левентике, осмотрелись. Все-таки по такой волне первый раз выбрасываюсь на берег, все наперед надо представить. Выбрали для высадки «сдвоенный» бар. Это значит, есть один бар относительно глубокий, о который начинают разбиваться самые крупные волны, а ближе к берегу – основной, о который уже все остальные разбиваются. За этим основным баром – тишь да гладь, а в нашем конкретном случае – еще и залив небольшой и устье реки. Убрали грот. Обходим на стакселе гребни дальнего бара, и идем под его прикрытие. Волна уже лишь чуть больше 1 метра, но и этого будет достаточно, если зазеваемся. Иван – с веслом на подветренном борту, должен подстраховать и притабанить, если начнет на баре лодку в брочинге приводить и ставить лагом к волне. Ну - все, вперед, к земле, в залив, в прибойную волну! Гребень подхватывает нас, и мы в режиме серфинга летим километров 25 в час через бар, это участок метров 150. Пенный гребень нависает с кормы. Малейшее неверное движение на такой скорости, и – что дальше будет, один всевышний знает. Мы тоже немного себе представляем, поэтому предельно собранны. Уф, прошли!.. На противотечении под баром катамаран все-таки ставит немного бортом к волне, но волна за баром уже не та, поэтому ничего страшного. Получилось вполне себе ладненько и красиво, самим понравилось. Очень обидно, что не было свободного видео-оператора, а нам, как вы понимаете, было несколько не до съемок…
Осматриваемся. Залив, река из двух рукавов, плашкоут на берегу выброшенный и ржавый, лодка рыбацкая вверх дном, колья от чума, стая гусей в заливе. Неплохое место для стоянки, защищенное со всех сторон, кроме запада от ветра, и от волны – со всех направлений. Все правильно выбрали.
Солнце еще не зашло, поэтому гуляем по берегу, осматриваемся, любуемся пейзажем. После С. Корги – похоже на жемчужину. Две реки с разных сторон впадают в залив, сопки (точнее холмы) рядом травяные, иногда с глиняными или песчаными обрывами. Тянутся сопки вглубь материка до горизонта, гогочут гуси, бьют волны в бар, солнце пляшет в просветах между быстро летящими темными тучами, просмоленная и принайтовленная канатами к кольям крупная рыбацкая лодка, скорее даже, баркас, вверх дном лежит, у транца - вал от винта и станина для движка, явно убранная и приготовленная для лучших времен. Мы ставим палатку за лодкой, хоть немного, но от ветра прикроет. Вещи опять же, под нее можно убрать, или камбуз. Сам движок мы обнаружили на соседнем холме, обернутый брезентом. Рядом – зверобойный гарпун, деревянное древко. 11 вечера. Ужинаем, обустраиваем лагерь, спим. Тем временем раздувает и дальше. Похоже, что так дальше и пойдет – 10-12 часов на переходе, потом сутки - двое на берегу, пережидать очередной катаклизм.
Следующий день – продолжение шторма, плюс дождь. Рассказать об этом дне нечего. Ветер – с-з, 7-8 баллов. Хорошо, что встали за лодкой, немного, но прикрывает.
На второй день стоянки – 5-6 баллов, дождь иногда выключают, поэтому гуляем по тундре, пробуем ловить рыбу в реке и ручьях. Нет тут рыбы, голец будет только в верховьях, до которых идти километров 10-15. Трава, насквозь пропитанная водой, даже на сопках. Ни одного кустика, даже намека на кустик. Встречаем дикого оленя, который ближе, чем метров на 700, нас к себе не подпускает. По возвращении замечаю метрах в 50 от лагеря крадущегося песца, машу ему рукой, что – стоп, дескать, заметили. Песец, поняв, что его замысел раскрыт и незамеченным ему не подкрасться, ушел обратно в тундру ждать другого случая. Весь смысл песцовой жизни именно в грамотном подкрадывании, ведь что это за песец, если его заметили!..
Все время сетуем, что нет прогноза и связи. Расчет на то, что здесь в это время должен быть ветер север, восток или северо-восток, пока не оправдывается. Был бы прогноз – можно было бы выбрать погоду, пересечься на западный (ямальский) берег, тут километров 60-80 всего, а там идти вдоль наветренного берега, без волны, практически в любую погоду с приличной скоростью. Ямальский берег, он более населен, но и более низок, и мелок, поэтому там тоже могут быть свои нюансы. Перепрыгнешь туда, тут же по закону подлости включат восток, и поимеем мы все то же самое, что и сейчас. Только мелей будет больше, и берега скучнее. В общем, в отсутствие прогноза решили придерживаться ранее выбранной тактики, а именно – «будем ждать восточных ветров, не пересекаясь». Считаю, что правильно поступили, в отсутствие прогноза-то. Дадут нам в конце концов нужный ветер, не могут не дать!..
На следующее утро (14 августа) – моросящий дождь, но ветер слабеет. К вечеру – 2-3 балла, с-з. Волна еще осталась, но – гладкая уже, и поменьше. В начале седьмого вечера 14 августа выходим. Все, не добраться нам к 20 августу, как задумывали, в Лабытнанги, еще около 900 километров по меньшей мере. Идем под моросящим дождем вдоль берега весь вечер и всю ночь. Дождь, к счастью, иногда прекращается. Прохладно, 5-7 ˚С. Идем всю ночь, весь следующий день, и к вечеру оказываемся в виду п. Тадебеяха, отмеченного на карте как крупный. Надеемся на мобильную связь или телефонную, на магазин, в котором нужно подкупить немного хлеба или его заменителя, с килограмм крупы про запас и сигарет, которые уже несколько дней как закончились. Курящий я один на борту, и такая ситуация для меня не внове, переношу отсутствие курева спокойно, но с ним на холоде и в сырости веселее, что ли. Напротив п. Сабетта, что на ямальском (западном) берегу Обской губы, нас по рации окликают «лебеди», т.е. погранцы. «Пропуска у нас есть к вам, с Тюменью согласовано, идем из Красноярска в Лабытнанги, там пропуска и спрашивайте, до вас нам далековато», был наш ответ. Как они нас различили сквозь туманную дымку с 40 километров, и как прошла связь, для меня осталось загадкой, ведь дальность действия нашей рации – 15 километров. Однако слышно было четко, и нам – «лебедей», и нас они правильно поняли, и скоро переключились на другие свои нужды. Забегая вперед, скажу, что больше погранцы нас не беспокоили, в том числе и в Лабытнанги. Не так много, видимо, в этих краях появляется подобных путешественников. Нас иногда видели, о нас знали, в том числе, как мы поняли, и в разрушенной Тадебеяхе.
Начали попадаться корабли, то ли рыбаки, то ли это геологоразведка устраивала высадку, то ли гидрографические суда. Между ними и берегом сновали моторки, благо, погода пока позволяла. С нами разговаривать они не захотели «помеха лезет, переходим на резервный канал». Мы просто прогноз просили, так что вряд ли это были рыбаки или гидрографы, скорее всего, что-то газпромовско-геологоразведочное. К вечеру начало поддувать, как на севере Явая, и в Тадебеяху мы влетали точно также, по полутора-двух-метровой волне через бар, и опять на стакселе. Дело прохождения бара на волне стало для нас уже привычным развлечением, и пройден он был, как и раньше, без приключений. На самом деле, мы долго думали, подойти к поселку, или не подойти, поскольку выглядел он с моря просто жутко. Разрушенные одно и двухэтажные длинные бараки, перекошенные столбы линии электропередач и вышки то ли с прожекторами, то ли со связной аппаратурой, свисающие кабели, змеящиеся трубы водопроводов, выглядывающие из развалин коробов-утеплителей, бочки-хранилища топлива или воды повсюду стоят наклоненными.… Но признаки жизни были, как то – в одном месте емкости топливные были свежевыкрашенны и стояли группой и ровно. Через некоторое время увидели и людей на берегу, вот тогда и пошли к берегу через бар.
То ли 5, то ли 6 местных мужичков тут же подошли к нам, залезли в броднях в воду и помогли вытащить катамаран. «Да, есть магазин, только в нем нету ничего. Ничего, что-нибудь соберем вам. Телефон есть, вот вам начальник магазина, к нему приставайте с телефоном». Состав наших встречающих был интернационален – ненцы, скорее всего, саамы или коми, и русские. В магазине нашлась гречка, сахар и сушки вместо хлеба, а мука у нас была, но вот сковорода нормальная для приготовления лепешек была утеряна еще в Енисейском заливе. Помогли ребята немного и сигаретами, дня на 3-4 хватит. Телефона междугороднего не оказалось, только краевая связь была, так что это нам было без надобности. «Если уж вам так нужно, то тут геологи из Тюмени стоят, готовят причал и бытовки, вот у них спутниковый телефон есть. Выяснили, где стоят геологи, ближе к вечеру сходим. Да, это по Красноярскому времени сейчас 18-00, а по местному – на два часа меньше, т.е. 4 дня. Набежали дети и подростки, приглашают в дом к мамам попить чаю, все с мобильными телефонами, но играются только в них или музыку слушают. Все с собаками. Собаки небольшие, очень пушистые, эдакая выполненная в масштабе 1:3, 1:4 действующая модель камчатской или, скорее, чукотской лайки. Спокойные, хорошие собаки. Кошки бродят по развалинам, наверное, леммингов промышляют. Пошли за детишками по приглашению в дом, пить чай с морошкой и лепешками. Угостили хозяйку и ее девчушек орехами и цукатами, остававшимися у нас еще, ну а шоколад был в таком виде, что угощать им было неприлично даже привыкших ко всему тадебеяхеян (или тадебеяхцев). Живут тут (те, кто остался) в перестроенных бытовках, так что домом назвать это сложно. Печка-буржуйка, обложенная кирпичом, лампа керосиновая. Крупные деревянные дома никто восстанавливать не думал, кроме, может, магазина и еще одного дома, в котором живет молодой парень Александр, который и является начальником местного телефона и магазина.
…Тем не менее, баня в поселке была, уж кто о чем, а мы о бане думали вполне конкретно. Даже в заброшенный поселок хотели идти, чтобы баньку соорудить в ветровой тени. А тут – вполне целая нашлась, с парилкой, на берегу реки. Помылись, я даже в речку несколько раз погрузился под моросящим дождем. Ну и опять же, геологи рядом стояли, выручили спутниковым телефоном, как раз две недели заканчивались, обещанных нами своим родным как бессвязные. Сказали нам геологические экспедиторы, что звонок должен быть короткий, отчитываться им потом придется. А заодно позволили аккумуляторы к видео-фото-телефоно-аппаратуре зарядить, с солнышком как-то в последние дней десять не очень было, полуразряжены были у нас аккумуляторы по этой причине. А батарейками «вампирчик» почему-то не хотелось кормить. В общем, отзвонились, зарядились, спасибо безымянным тюменским геологическим экспедиторам, помылись в баньке, ну и спать пошли, предварительно тщательно спрятав продукты, от греха и местных зверюшек подальше, в кабине брошенного бульдозера. Геологи-экспедиторы еще страшную сказку на ночь рассказали, про то, что лазали они тут по всяким местам, боксам и контейнерам, много чего нашли интересного брошенного и даже в заводской упаковке, и коронок алмазных к бурам, и дефицитных запчастей к тяжелой бурильной и бульдозерно-вездеходной технике. И называли сумму стоимости всего брошенного, но по сей день в народном хозяйстве востребованного и во многих местах нужного, такую, от которой любой Абраберезович сон потерял бы и всерьез и надолго… Мы по рассеянности нашей сумму эту забыли, и спали в эту и следующие ночи очень и очень крепко.
Фото о. Ровный – Тадебе здесь.
…Не буду я больше рассказывать о жизни этого забытого богом и людьми поселка. Все на фотографиях есть, приведенных в конце следующего раздела. Скажу только, что был это некогда базовый вахтовый поселок геологоразведки, и жило в нем до 2 тысяч человек одновременно. Потерял свой статус в середине 90-х годов, а вянуть начал, естественно, с конца 80-х. И что сейчас есть небольшая надежда, что геологи разведали серьезные месторождения на Явае и самом Гыданском полуострове, и грозятся начать их осваивать, что мы косвенно сейчас и видели. Все, все, сейчас закончу. Сказочку только страшненькую на ночь расскажу, по мотивам рассказов геологических и оленеводческих.
Явайская сказка
…Так об этом рассказывают, что нашли года два назад под зиму в тундре оленеводы двух одичавших геологов. Непонятно было, сколько времени провели эти геологи в тундре, неделю ли, две. Может, экспедиция только недавно уехала, а этих забыла. Может, они тут еще с конца 80-х годов бродили. История про это умалчивает. Были те геологи худые-прехудые, а еще перемазаны с ног до головы в темной и вязкой маслянистой жидкости, и бормотать могли только что-то совсем нечленораздельное. Оленеводы долго понять их пытались, только одно слово и разобрать смогли, что-то вроде «епть», да «епть» подумали сначала, ругаются, потом еще услышали «ого-ого», потом догадались - наверное, «нефть», а может и другое какое, не более понятное, но от этого не менее страшное. Ну а второе «ого-ого» - наверное, означало «много-много». Не забоялись оленеводы слов непонятных, не бросать же людей, привезли, в поселок, однако. Отогрели, откормили немного, это получилось, потом даже отмыть в чуме попытались. Мыло, однако, в магазине за год до этого кончилось, поэтому плохо отмыли, конечно. Коросту-то кое-как поколупали арматурой, арматуру погнули, конечно, а потом вообще сломали. Но это не беда была, ведь чего-чего, а арматура посередь поселка сама из мерзлоты лезет, как на дрожжах, даже поливать не надо. Потом поскребли скребками для шкур, неплохо начало было получаться, пока не сломали скребок, потом еще один, этот уже и не простой, сам шаман его принес. Скребков жалко стало. Бросили это дело, конечно. Отвезли геологов на оленях в город. А потом домой вернулись в чумы свои и про случай этот забыли. А геологи в городе ожили чуть-чуть, говорить заново еще несколько слов научились, и улетели потом в столицу, за ними лично их самый набольший геологический начальник приехал, ну и забрал. И тут же – на доклад запросился к Самому Главному, чью должность даже подумать страшно. Прямо с самолета – в Приемную, с недомытыми геологами, как с наглядным свидетельством большой проделанной геологической работы. Принял их Главный Самый, по причине случившегося с ним предвыборного обострения державной демократичности. Ну и просто любопытно стало, по-человечески, можно его понять. Посмотрел оком строгим отеческо-государственным, немного поморщился, посетителей разглядев, но стерпел, однако, даже нос не зажал, хотя охрана вся в противогазы попряталась. «Нет», - сказал, - «у меня в казне для вас ничего. Казна-то не моя, она нынче бюджетом зовется, а им друг мой лучший ведает, а там все на много лет вперед расписано, всем никогда не хватает. Одна вам тропинка – идти к Олигархическому Нефтянику, он как раз сейчас с архипелага своего Гондолупийского прилетел. Знаю я к нему слово волшебное, не простое, а государственное. Напишу вам для него письмецо, вы уж передайте. Купил он в своих Гвадерасиях пару островов, мостом их соединил, хибару теперь построил. А чтоб обмыть это все по-человечески, так нет же, зажал, скупердяй, никого не пригласил. Если есть у него остаток совести державной, примет вас, а раз примет, скажете, что я его прощаю на этот раз. Идите уж, удачи вам, черномазые мои!» Потом немного времени прошло. Пришли геологи к главному олигарху нефтяному, в приемной доложились, значит. Письмецо у нас от такого человека, говорят!.. Не пускали их долго пред очи олигархические, однако сильно геологам нужно было, пустили, наконец. А может, и записка сработала. Послушай, говорят, отец нефтегазовый ты наш, мы там такое нашли, такое нашли!. Ты вот отстегни тут в фонд державный немножко своих кровных олигархических, потом твоим честным нажитых (все знают, есть они у тебя), а мы тут привет тебе принесли от…, а мы за тебя сделаем все, в лучшем виде. Будешь тут в бассейне своем, Дон-Пиринионом до краев заполненном, с девочками плавать, шелухой от омаров поплевывать в полотенце. Это мы все устроим, а тебе делать не надо ничего. Будешь и дальше жить, не тужить, ничего не делая. А он им так говорит. «Ребята, да вообще-то я и так живу себе неплохо, ничего в общем не делаю, и бассейн с девочками вполне имею, меня устраивает. Многие ходят тут ко мне с идеями безумными. Идеи я бы еще вытерпел, но все что-то просят. Посылаю я всех обычно, подальше куда, на тот же Явай, к примеру. И вас туда же пошлю, уж вы не обижайтесь. Но не с пустыми руками. Что-то вот понравились вы мне, а может, настроение у меня сегодня просто хорошее. Так что бросайте вы пока дела свои земляные и мазутные, в баньку для начала сходите, солярку и асфальт с себя смойте, а потом приглашаю вас в свой бассейн, к девочкам. Как раз свежий Дон-Пиринион завезли. А омаров я терпеть не могу». Как-то в бассейне слез с них мазут, но это никто не заметил, поскольку бассейн проточный был. Весело у них было, хорошо отдохнули, и выпили конечно, геологи давно забытые геологические анекдоты рассказали, и рассмешили человека. А может, и подлизали, где нужно, как без этого. Подобрел тут окончательно Олигархический Нефтегазовик, взял, да и выдал им чек со многими нулями. А еще на прощанье маленький тазик подарил, и канистру с напитком пенистым. «Мол, вы потренируйтесь кувыркаться пока в тазике с пивом, глядишь, научитесь, тогда еще раз вас приглашу. А то неправильно вы в шампанском плаваете, пузырей много пускаете. Девчонки вон мои странно на вас смотрят, они к другому приучены, куда же я без них?» Но чек с нулями не отобрал. И пошли окрыленные и отмытые, наконец, геологи с благой вестью о многих нулях снова на Явай, и говорили так местным жителям: «Богатые тут месторождения нефтяные и газовые мы нашли, и будет вам вскорости счастье в виде второго Ямала. И будет вам интернет и чумы персональные со всеми удобствами, собольими и норковыми шкурами покрытые, огненная вода из кранов в джакузи (это таз такой, вроде как у нас, только большой и с дырками), сама течь будет, оленей и собак своих в чумах держать будете, и будете все, как один, ездить по тундре на джипах-вездеходах, кто на гусеницах, кто на воздушной подушке с пропеллером, в общем, кто на чем пожелает. Мы пока тут немного освоимся, вы уж потерпите, ведь вам не привыкать, да? Вот и причал строить начали, и придет к вам скоро пароход с едой и нашим оборудованием, а вы пока алюминиевую трубу попилите на мелкие кусочки, тут ее сотни тонн валяется, мы ее вполне пока заберем». Вот и пилят теперь оленеводы, охотники и рыбаки явайские трубу, много напилили, но все равно продолжают, все пароход ждут…
А по всем телевизионным каналам по всей стране все это время клип крутили рекламный. Декорации к клипу были взяты универсально-курортные, поскольку режиссеры торопились, а может, ничего о Явае не знали. На фоне лазурного неба и изумрудного моря, на песчаном пляже, поросшего изредка пальмами, недалеко от линии прибоя, стояли разноцветные чумы и нарты с пропеллерами. Около чумов бегали веселые детишки. Женщины-чумработницы и мужчины - оленеводы, покуривая трубки, рядом с чумами принимали ванну в новых джакузи, заполненных до краев пеной. Чуть поодаль гуляла группа веселых бурильщиков с трубами от газопровода на плече. Карманы у всех были вполне оттопырены, рубли торчали даже из босоножек. Вдалеке виднелись вершины гор, в долинах между вершинами стояли нефтяные вышки. Здесь же, на песке, длинноногие девушки (те самые, из бассейна с шампанским) в экономных (в смысле расхода материала) купальниках танцевали и упражнялись по очереди на шесте, и распевали вместе с бурильщиками и оленеводами веселую песенку. Начинали бурильщики:
«Хорошо жить на Явае,
Этой песенке внимая,
И карманы набивая
Нефтяным рублем!
В тундре дырку пробурили,
И трубу в нее вложили,
Сверху вентиль наложили,
(И зарплату получили,
А теперь на все забили)
В общем, мы в кабак идем!»
Песенка была длинная-предлинная, в ней поочередно слово предоставлялось то бурильшикам, то оленеводам, то чумработницам, то танцовщицам. Привести ее всю нет никакой возможности. Заканчивалась же песенка назидательно:
«Если хочешь ты, к примеру,
Сладкой северной химеры,
Будь готов, как пионер, и
Выйдешь молодец!
Ты давай, давай, давай,
Рот пошире разевай
На явайский каравай,
Приезжай к нам на Явай,
И карманы подставляй,
Наливай и выпивай,
Но при этом не зевай,
И все время наблюдай,
Не крадется ли песец!»
Начиная со второго или третьего куплета, на пляже появлялось странное создание, размером с небольшого медведя, с крокодильей головой и таким же туловищем, обросшее густой грязно-рыжей шерстью. Хвост у нечисти был длинный и весьма мощный, но, тем не менее, был загнут вверх колечком, как у северной лайки, узко посаженные красноватые глазки светились коварством и злобой. Видимо, по мысли создателей клипа, это и был ужасный песец. Чудище явно пыталось подкрасться на своих кривых коротких лапках к беззаботным оленеводам, нефтяникам и голеньким красоткам. Но, как и задумывали создатели шедевра, тщетно. Со словами «… наблюдай, не крадется ли песец!», красотки дружно поворачивались к монстру аппетитными попками, раздвигали ноги на ширину плеч, и просовывали головы между колен, и укоризненно оттуда смотрели на «песца», все одновременно показывая ему язычки. Чудище тут же стремительно краснело (от стыда, видимо), поджимало безобразный хвост, прижимало остренькие ушки и поспешно семенило в сторону гор, оставляя за собой глубокую борозду. Девушки же с бурильщиками возвращались к своему обычному занятию, то есть начинали танцевать, и петь ту же самую песенку, с самого начала, и все снова и снова повторялось так, до бесконечности оплаченного телеэфирного времени.
…Сами мы там однажды побывали, и по погоде в этих местах провели три дня, не приплыл тогда в Тадебе пароход, хотя причал геологические экспедиторы импровизированный в устье реки соорудили за это время из понтона. И – не мог прийти, опять же по погоде. Точнее, прийти-то он мог, а вот зайти в реку – вряд ли, вот и не пришел. Остались многотонные штабели из труб попиленных разного диаметра лежать то тут, то там, а еще больше их осталось змеиться в разбитых коробах. Ну, а местные все эти три дня трубу пилили и в штабели складывали…
Содержание предыдущей серии (Дудинка – о. Ровный)
Краткое содержание (дневник, итоги)